Иеромонах Иоасаф (Швецов)
Трудно писать о человеке, который был светильником, т.е. ярчайшей личностью в монастыре нашего времени, а за последние десять лет сильно изменился, не осталось видимого горения, не видно той взрывной ревности о величии человеческой души и ее предназначении и в сем мире, и в вечности, не видно и той ревности о высоте и благообразии богослужения, не видно той педантичной аккуратности и чистоты всего его внешнего облика, не слышно тех торжествующих и победных возгласов и чтения Евангелия с интонацией, передающей переживания сердца, живущего Им, не слышно тех длинных рассуждений о том, как было бы лучше поступить в том или ином случае, и все это еще с воспоминаниями из прошлого и пережитого.
А видно тихую по-детски кроткую старость человека, который всего себя без остатка посвятил и отдал Богу. Трудно об этом писать, трудно об этом говорить, еще трудней это осознавать – чего мы лишаемся. Самое удивительное, что он об этом нас предупреждал. Как-то пришли мы, не помню с кем, стучим, ожидаем. Вдруг выходит сам батюшка, начинает нас бранить и говорит такие слова: "Что вы ко мне пришли, я уже умер, меня нет!", если я не ошибусь, это было десять лет назад.
Сейчас уже понимаешь, как мало мы его ценили, и не дорожили, и частенько сердились даже, как это ни удивительно кажется сейчас.
Много, конечно, было всяких случаев и историй, связанных с непосредственным участием архимандрита Иоанна. И многое, как я знаю, уже написано, но думается, надо написать о главном. Может быть, это – черта его характера, которая является ключом ко всей его жизни. То, чем он был пронизан и переполнен всегда и везде, даже до сего дня, то, что помогало и выручало его в трудных ситуациях, а их было, как я уже сейчас знаю, очень много. То, чем он руководствовался в первую очередь (прежде даже чем он мог это осознать)??? Чувство благоговения в нем было и остается развито до высочайшей степени. Вот эту нить мне думается, он захватил еще в детстве, и всю свою жизнь над этим трудился и этим руководствовался. Думаю, можно сказать, что это его кредо. Это было заметно и во время служения Литургии, особенно когда он возглавлял. Пасху просто было невозможно описать. Он весь ликовал и светился и торжествовал, это постепенно и незаметно передавалось другим служащим. Наверное, я не ошибусь, если скажу, что самый большой и неизъяснимо сильный всплеск радости бывал, когда батюшка выходил на амвон для приветствия народа радостным "Христос воскресе!", в отклике народа всегда чувствовалась большая искренность, и даже спонтанность, а затем чувства любви и радости перемешивались и оставалось общее ликование. После этих переживаний приходило чувство свободы, ведь Христос нас освободил от рабства греха и смерти. Да ведь многие его так и называли – пасхальный батюшка. Потому, что Пасха у него была всегда, и во время будничных служб, и во время бесед с народом, и главное, в душе, а ведь приходилось скрывать, чтобы не раздражать и не выделяться. Последнее было очень сложно, потому что отец Иоанн ни старался быть "как все", ему это плохо удавалось. То тут, то там все равно просачивалась яркость его личности, одухотворенная светом Божиим.
Возглавляемые им литургии были особенными из-за высокого эмоционального напряжения, которое охватывало батюшку целиком. События из жизни Спасителя, воспоминаемые во время литургии, заставляли его сердце трепетать. "Отыми сердце каменное от плоти нашея и дождь сердце плотяное, боящееся Тебе, любящее, почитающее, Тебе последующее, и Тобою питающееся" (молитва свт. Амвросия Медиоланского). Господь даровал батюшке такое средце. Отсюда становится ясно, что его молитва была пред Богом услышана, и не могло быть иначе.
Народ к нему тянулся буквально как пчелы на мед, и не просто тянулся, а прилипал и не давал прохода, отцу Филарету приходилось просто протаскивать старца сквозь возбужденных чад, паломников. Каждый хотел получить благословение персонально, а когда отец Иоанн Останавливался, вопросы сыпались как из рога изобилия. И хотя батюшка не любил давать советы на ходу, частенько все-таки приходилось это делать. Пример его жизни показывает, что такие трудности, как гонения, лишения, скудость, теснота не помешали ему, а наоборот, закалили и утвердили на этом пути.